Новые крылья - Страница 8

От М.А. записка с заданием, нужно не лениться. Очень боюсь, что французского мне, все же, не одолеть.

Новые мысли и новое настроение. Я уже не тот одинокий и прокисший юноша. Хочется жить!

4 марта 1910 года (четверг)

Сегодня у нас спектакль. Немного освободившись, забежал к Аполлону в ложу. Пьеса для него скучная, поэтому он страшно обрадовался, что я заглянул. Но пришлось быстро бежать на место, следить за декорацией. И потом, с ним были вовсе незнакомые мне люди, так что я почувствовал себя немного неловко. Между прочим, А.Г. представил меня как начинающего поэта. Тоже мне поэт! И смех и грех.

5 марта 1910 года (пятница)

Мне понравилось составлять акростихи. В сущности это никак нельзя назвать поэзией. Для меня это занятные головоломки вроде китайских, только с не очень строгими правилами. Так и сяк можно повернуть, а правильное решение рано или поздно выйдет. Очень занимательно и весьма приятное развлечение.

Слова и мысли стынут в тишине.

Кто в этом мире помнит обо мне?

Усталость голову склонила мне на грудь.

Как хочется забыться в сладком сне,

А думы грустные все ж не дают уснуть.

Как раз сейчас я ничего подобного не испытываю, но где-то было, кажется, у Пушкина, сказано, что о любви лучше всего писать именно тогда, когда от нее свободен. Что-то в этом роде. Наверное, это для всякой вещи справедливо. Я весел и счастлив, думаю о своих друзьях, мечтаю о весне, строю планы. Какая уж тут скука? Ну, может быть, немного взгрустнется иногда, но это так, ничего.

Мое знание французского, как тришкин кафтан: в одном месте штопаю – в другом рвется. Не успеваю хорошенько усвоить новый урок, тут же спохватываюсь, что старый уже из головы вон. Если бы не М.А., я давно бы уже отчаялся.

6 марта 1910 года (суббота)

Сегодня собрались у М.А. я, Супунов и Сережа. Они говорили о каком-то их знакомом, которого я не видел. И, вспомнив, с ним связанную историю М.А. предложил прочесть нам, что он писал об этом в своем дневнике 2 года назад. Наконец-то и я удостоился послушать знаменитые дневники! М.А. разошелся и прочел не только связанное с тем знакомым, но еще и из другой тетради, из той самой, которую я тогда листал, о событиях не таких далеких. Я, осмелев, попросил прочесть о нашем знакомстве, но М.А. сказал, что обо мне прочтет в другой раз и посмотрел со значением, так что я понял, он не хочет читать при племяннике и Супунове. Но теперь уж я поймаю его на слове, и, когда-нибудь, обязательно заставлю прочесть.

7 марта 1910 года (воскресенье)

Приходил человек от Аполлона Григор. с запиской. Он зовет меня к себе на вечер. Сегодня. Как назло у меня дежурство в театре, но, может быть, удастся сбежать. Попрошу Кирсанова побыть за меня.

Вечером у А.Г. столпотворение. Приехала его племянница из Москвы. Она, оказывается, довольно известная особа, художница и музыкантша. Ольга Ильинична. Гостей несчетно собралось ее приветствовать! Милая молодая дама с приятными манерами, белокурая. Держится смело, но не вульгарна отнюдь. Мне она очень понравилась. Я чувствовал себя немного заброшенным, Демианова, почему-то, не было. Ни с кем, почти, из гостей я не знаком. Аполлону не до меня. Не зная, куда себя деть, я вышел зачем-то в переднюю. И, вдруг, зазвонил телефон. Повинуясь необъяснимому порыву, я почему-то снял трубку. Не знаю почему, ведь никогда раньше не сделал бы этого в чужом доме. И о чудо! Это вызывал Михаил Александрович! Он не меньше меня был удивлен, когда узнал, с кем говорит. И попросил немедленно приехать к нему, мне показалось, он чуть не плачет, но может быть это из-за телефона. Разумеется, я тут же поспешил разыскивать свое пальто. Ко мне подошла горничная и стала мне помогать. И тут за спиной у меня нежный голос сказал: «Вам с нами не хорошо?» Вот теперь только понял я, что такое значит «бархатный голос». Обернувшись, увидел Ольгу Ильиничну, она улыбалась мне, держа незажженную папиросу. Я дал ей спичку, она закурила. Само собой получилось как-то, что мы разговорились. Если стараться припомнить всё, что мы говорили, ничего кроме вздора и не вспомнится. Но говорили мы довольно долго, она все время курила свои папиросы, а я зажигал ей спички одну за другой. Боже мой! Как мог я забыть, что мне нужно к М.А.? Когда приехал я, выяснилось, что он прождал меня два часа. Бедный М.А. снова с головной болью. Как он мучается! Я снова мочил ему полотенце и рассказывал про вечер и про Ольгу Ильиничну. М.А. морщился и стонал. От боли, конечно, не от моего же рассказа. Он держал мою руку, и время от времени, клал себе на лоб. Домой явился поздно, но это уж стало мое обыкновение.

8 марта 1910 года (понедельник)

Я рассказал Супунову о приезде О.И. А он ее отлично знает, они даже состоят в одном обществе художников «Второе Возрождение». У них давно уже задумана выставка всех членов общества, но никак не осуществляется. Теперь Супунов надеется, что при помощи Ап.Григ. дело пойдет веселее. Ольга Ильинична выставляет свои работы под псевдонимом Хельга Брандт. Брандт – это фамилия ее мужа, с которым она разошлась в Москве.

Заходил к М.А. Ему лучше. Почему-то он не одобряет мое знакомство с племянницей Вольтера. И советует с ней дружбу не водить. Отчего это? Неужели они не любят друг друга? Есть ли у М.А. причина ее не любить? Ничего он мне не рассказал и вообще выглядел мрачным и немного капризничал. Не занимались. Не было настроения и у него, и у меня. В семье М.А. трудно сейчас с деньгами, он попросил взаймы 3 р. Я дал. Но не думаю, что это очень ему поможет.

9 марта 1910 года (вторник)